Я, конечно, может быть уже просто старый и гнусный, занудный тип, но мне всё меньше и меньше нравятся люди вокруг. Ну и глобальные праздники когда «стрясаются» только убеждают меня в этом. Вчера у нас был день города.
А я работал на скорой.
Днём почти не трогали.
А вот к вечеру….
Нет, отнюдь не толпы исполосованных ножами и сверкающих разбитыми мордами.
Хотя и съездили мы пару раз на лежащих на улице и остальные тоже развезли минимум по одной битой башке, а то и больше (что превышает среднюю норму). Гораздо сильнее выводят из себя и наполняют уже бессильной яростью другие случаи.
Авария, за «тенистым». «62 проезжаете за остановку ТУБДИСПАНСЕР 200-300 метров и увидите аварию». Проезжаем 300 метров, 500, километр, два... ничего.
Звоним по рации – нам суют другой вызов и на обратном пути замечаем лежащее на обочине тело. Когда ехали «туда» оно находилось на противоположной от нас стороне и крохотные кустики совершенно его скрыли. Подходим, толкаем, тело открывает глаза, недоумённо оглядывается и, разя спиртным духом, выдаёт «о, а на х.. скорую вызвали??..». Тело говорит, что оно упало само, и даже не упало, а прилегло поспать; у тела разбита башка и оно в крови поэтому мы забираем его в БСМП, потому что оно может на самом деле попасть под машину, переходя дорогу, а если даже этого не случится, то оно лёжа на обочине будет раздражать честных граждан и к нему будут вызывать снова и снова. Я это всё к чему, к тому, что люди у нас интересные: набрать 03 это у них первое дело – помощь чужими руками это так легко – ничего не делаешь, руки не в говне, а сам в белых одеждах. Факт в том, что было видно, что в аварии тело не бывало – шмотки чистые и не порванные, когда человека сбивает машина он летит, кувыркается или в лучшем случае едет по земле, так что от одежды остаются лохмотья. А тут люди даже не выходили из машины посмотреть – он вообще живой, или, может они ему сами могут помочь. Нет. Нужно позвать других, чего самим пачкаться – есть же для этого холуи. Такая вот новая русская доброта.
Потом – аритмия. Приезжаем, открывают, голосит «я умираю!!! Вас пока дождёшься в гроб уляжисси!!!!». Короче, твердит, про экстрасистолию, которая «жить не даёт». Пишём плёнку, на ней всего одна экстрасистолка. Показываем. Муж демонстративно хватает её за пульс, начинает проверять – не доверяет. По какому праву – неизвестно…
- ну и что теперь?!
- ничего, примите корвалол, лежите спокойно.
- что, И УКОЛ НИКАКОЙ НЕ СДЕЛАЕТЕ?!?!?!
- нет. А какой?
- …. Ну, я не знаю!!!! (возмущённо).
- вот и я не знаю
- вы же доктор!!!
- потом у и укола никакого не будет.
Муж падает в кресло и восклицает: «ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ЗАБОЛЕЛА ГОЛОВА!!!!». При этом косится на нас, очевидно ожидая, что ему кинутся делать уколы.
Молча уходим.
Очень уж это аристократично, чересчур аристократично, когда у мужиков болит голова – до рвоты.
Как бы в подтверждение этого по рации передают кому-то вызов «мальчик, 22 года, болит голова». Сразу представляется этот мальчик – юный пидор после 0,5 водки, возлежащий перед работающим телевизором с мокрым полотенцем на голове. Ремнём их лечить надо, а не уколами. И работать заставлять побольше, чтоб дурацкие мысли в голову не лезли.
Потом ночь, меня будят на аритмию, идя по коридору слышу из диспетчерской: «так, Свет, тебе 28 лет, фурункул лобка». Смотрю на часы – 2.45!!! думаю: «слава богу, что не мне отдали – убил бы на хер за такой вызов в ночи!».
Вот как-то так.
И все поездки – между летящими машинами из которых раздаётся суровый рэп, мимо ошалевших толп, одурманенных пивом, безумными глазами и истеричными воплями слюнявых ртов, встречающих каждый залп салюта.
Ещё Свифт писал, что чем сильнее любовь нации к фейерверкам разнымнах и салютам, тем сильнее её деградация. Тем меньше есть о чём с этой нацией говорить.